Разбив под Нарвой русских, Карл XII ушел в Польшу воевать с королем Августом; о русских Карл отзывался с презрением и не ждал более с их стороны серьезных действий. Но Карл ошибся. Петр не упал духом после неудачи под Нарвой. «Я знаю,— говорил он,—шведы могут еще раз, другой побить нас, но у них же научимся мы побеждать их».
23 тысячи солдат уцелело из сражавшихся под Нарвой сорока тысяч. Петр приказал набирать новые полки. На Москве кликнули вольницу в солдаты, вызывали охотников. И в съезжую избу в селе Преображенском приходили дети боярские, посадские, безместные дети священников и дьячков и записывались в солдаты; разрешено было записываться и крепостным даже без разрешения их господ. Охотников осматривали, опрашивали; принимали в солдаты здоровых холостых парней от 17 до 30 лет. За зиму набрали 10 полков по 1000 человек в каждом и к весне их отправили на границу в Псков.
Всю артиллерию потеряли русские под Нарвой. Петр велел по всему государству снимать колокола по церквям и монастырям и свозить их на Москву. На Москве надзиратель артиллерии думный дьяк Виниус (сын того выехавшего при царе Алексее в Россию голландца Виниуса, который основал оружейный завод в Туле) лил из этих колоколов пушки и мортиры. Через год после нарвского поражения у Петра было уже готово более 300 орудий, и они были лучше прежних.
В конце 1701 года новые войска с новой артиллерией перешли границу и стали наступать на шведов. 29 декабря 1701 года — через год с небольшим после Нарвы — шведы были разбиты русскими при деревне Эрестфер (в Лифляндии). И с тех пор одна за другой потянулись победы русских на целые шесть лет, пока «швед увяз в Польше», как говорил Петр. За эти 6 лет были завоеваны Карелия, Ингрия, Эстляндия и Лифляндия; взята была и Нарва. Русские вышли к морю и у Невы, и у Ревеля, и у Риги. В устье Невы вырос Петербург; в гаванях его стал на якоре русский флот.
В трудных походах и в боях гибли люди, тратился порох и снаряды, изнашивалась амуниция, пропадали и портились пушки и ружья. Но Петр умел с избытком добывать и новых солдат, и новые пушки, и порох, и снаряды. Виниус и другие сведущие люди ездили в Сибирь и на Урал, искали руду и устраивали заводы для добычи железа и меди. На казенных заводах в Туле изготовляли из добытого железа ружья, пистолеты, пики; на новом Олонецком заводе лили пушки и ядра. В Москве на казенных суконных фабриках изготовляли сукно на кафтаны солдатам; от казенных не отставали и частные фабрики. В верфях в Воронеже и под Петербургом без умолку стучали топоры и визжали пилы: строились новые фрегаты и галеры. Со всей России тысячами сгоняли крестьян на работы в Петербург — строить новую столицу у завоеванного моря и устраивать в ней гавани и крепость. Длинные обозы наряженных на казенный извоз крестьян тянулись из конца в конец по России: они везли в войско и в новую столицу провиант, корм для лошадей и военные припасы. Теперь солдат в полки Петр набирал уже не из охотников, а рекрутскими наборами. Первый набор был произведен в 1705 году, и затем они повторялись каждый год.
Как только издавался указ о наборе рекрутов, по деревням и посадам начинали набирать холостых ребят 15—20 лет по одному с каждых 20 дворов. Вой и плач подымался повсюду. Под стражей в колодках везли старосты и приказчики рекрутов в город на сборный пункт или гнали их в цепях пешком по грязной дороге; и все-таки новобранцы ухитрялись убегать. Иногда в лесу на дорогу выходили шайки разбойников, били приказчиков и старост и отбивали у них рекрутов.Беглецы не смели вернуться домой и сами становились разбойниками.
В городе рекрутов сбивали в партии человек по 500, по 1000 и больше. Их размещали по постоялым дворам, а то и по острогам и тюрьмам, держали под строгим надзором и начинали учить строю и ружейным приемам. Подученных новобранцев партиями рассылали в полки на пополнение убыли, а на место ушедших набирали в тех же уездах новых рекрутов, чтобы всегда на сборной «станции» было сполна положенное число молодых солдат «к государевой службе во всякой готовности».
Рекрутов кормили плохо и мало; от недоедания, грязи, тесноты, от тяжелых учений и побоев, от трудных и длинных переходов солдаты хворали и умирали; людей на станциях и на дорогах за время войны перегибло гораздо больше, чем во всех боях и сражениях. От такой ужасной жизни новобранцы и солдаты бежали сотнями, скрывались по лесам, пробирались на Дон к казакам. По большим дорогам ставили заставами команды солдат, чтобы ловить беглых. Пойманных отсылали в полки, из которых они бежали. Полк собирали, со знаменем, с барабанами, с ружьями и перед строем вешали беглецов. Но побеги не прекращались.
На место убитых в боях, умерших, больных, беглых и казненных набирали все новых и новых солдат. Уже не одних холостых — стали брать и женатых; войско все росло и росло. К 1708 году у Петра уже было 113 тысяч солдат, и солдаты эти, хорошо обученные, не раз бывавшие в боях, были много лучше, чем первые солдаты, с которыми начинал Петр войну под Нарвой.
Прошло 6 лет после поражения под Нарвой; приближался 1707 год. Карл только что покончил с Польшей: он заставил Августа отречься от престола; новый польский король вступил в союз со шведами. Петр остался без союзников. «Уже сия война на одних нас осталась», говорил он своим генералам.
Отдохнув в Польше, в конце декабря 1707 года Карл двинулся в Россию. Он вел 44 тысячи прекрасного войска, поправившегося за год на польских квартирах. В Лифляндии и в Финляндии у него наготове стояли еще 16 тысяч человек. Карл хотел дойти до Москвы и свергнуть Петра с престола. Приближалась решительная встреча врагов, не встречавшихся лицом к лицу со времени Нарвы. А между тем в России было неблагополучно.
Тяжелые поборы и рекрутчина, службы и подводы, новые обычаи, непонятные народу, довели до бунтов. В Астрахани посадские люди, стрельцы и солдаты поднялись против брадобрития и немецкого платья,- за старую веру, против тяжелых податей, бояр и немецких начальников. Бунт подавили и зачинщиков предали казням. За Волгою башкиры жгли русские села и города, избивали русских чиновников и крестьян; они не хотели больше платить разорительных податей, ставить коней в войско, терпеть взятки и притеснения чиновников, не хотели пускать русских селиться в своих местах. Казаки на Дону не хотели выдавать беглых солдат и крестьян, за которыми прислали из Москвы военные отряды. Они разбили царское войско; по всему Дону разгорелось восстание. В это время шел на Россию Карл.
В тревоге и сомнениях ожидал Петр шведов. Своим войскам велел он отступать, уклоняясь от решительного боя. Жителям пограничных областей было приказано хлеб и сено прятать в ямы и заранее присмотреть в лесах и болотах недоступные места, куда могли бы они уйти сами и угнать скот, когда неприятель придет в их деревни. В Петербурге усиливали укрепления; чинили кремлевские стены в Москве; укрепляли Серпухов, Тверь и Можайск. Петр ожидал Карла в самой глубине России.
В середине лета 1708 года Карл вступил в Могилев. Сюда должен был прийти к нему из Лифляндии генерал Левенгаупт с 16 тысячами войска, с артиллерией и с провиантом для предстоящего похода. Но Карл не дождался Левенгаупта и двинулся дальше. Думали, что он пойдет на Смоленск и далее вглубь России, а он круто повернул на юг в Малороссию. Там надеялся он найти в изобилии провиант, ждал помощи от гетмана Мазепы, который изменил Петру, и думал завести сношения с крымскими татарами и турками.
Левенгаупт остался на севере отрезанный от главных шведских сил. Осторожно переправился он через Днепр и тайком от русских пробирался на юг к Карлу. Но 27 сентября у деревни Лесной сам Петр с войском в 14 тысяч человек преградил ему путь. В горячем бою шведы были разбиты; весь обоз и вся артиллерия достались русским. Петр ликовал: такой победы еще не бывало у русских за всю войну, и при том русских в бою было меньше, чем шведов. Без свежей артиллерии и провианта Карл был теперь уже наполовину побежден.
И в самом деле шведам досталась тяжелая зима. Малороссия осталась верна Петру, и Мазепа привел к Карлу немного казаков. Питались шведы зимой как придется и сильно терпели от крепких морозов. По весне Карл решил занять русскую крепость Полтаву. За ней открывался ему путь через степи к казакам, крымцам и туркам. Дело казалось нетрудным; крепость была маленькая, обнесена была земляным валом с деревянной оградой; ее защищал небольшой гарнизон.
28 апреля 1709 года шведы осадили Полтаву. На выручку к крепости двинулся Меншиков со своей армией, а потом подошел и Шереметьев. В начале июня к войску приехал царь. У русских было 42 тысячи солдат и 72 пушки. У Карла войска было не более 25 тысяч, а пушек всего 4; и войско это было уже не то, что в 1707 году, когда вступал он в Россию из Польши. Больше, чем на половину, убавили его битвы, переходы и тяжелая зимовка в Малороссии. Отощалые солдаты хворали и мерли; помощи и ухода они не получали ниоткуда; с горькой шуткой они говорили, что у них — три доктора: доктор Водка, доктор Чеснок и доктор Смерть. Они не слушались больше офицеров. Безумная храбрость Карла больше не увлекала и не ободряла их. «Он ищет смерти, — говорили солдаты — потому что видит дурной конец». Генералы советовали Карлу перейти за Днепр и уйти назад в Польшу. «Этот переход,— отвечал король — будет похож на бегство и только придаст духу неприятелю. Если бы Бог послал ангела небесного с приказанием отступить от Полтавы, то я бы и тогда не отступил».
25-го июня оба войска заняли позиции друг против друга. Ночью на 26-е Карл поехал осматривать расположение русских. Он выехал далеко впереди и наткнулся на казацкий сторожевой отряд. Казаки спокойно сидели у костра. Карл не вытерпел, выстрелил, и один казак упал. Остальные вскочили, раздались выстрелы, и Карл получил рану в ногу... Наутро 26-го Петр осмотрел позиции и отдал последние распоряжения.
Под утро 27-го июня обе стороны изготовились к сражению. Раненый Карл объезжал в повозке свои войска, шутил с офицерами и солдатами и приглашал их на пир в шатры русского царя. Русским войскам читали приказ Петра. «Воины, вот пришел час, который решит судьбу отечества. Итак, не думайте, что вы готовитесь сражаться за Петра: вы идете сражаться за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество, за православную нашу веру и церковь. Не должна вас приводить в смущение слава непобедимости неприятеля, которой ложь вы не раз доказали своими победами. Имейте в сражении перед собою правду и Бога, защитника вашего, а о Петре знайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженств и славе благостояния вашего».
На рассвете — еще солнце не всходило — шведы ринулись стремительно на русские редуты и смяли нашу конницу. Но часть нападавших шведских отрядов замешкалась. Быстрым натиском обрушился на них Меншиков с драгунами; они загнали шведов в лес и почти всех их изрубили.
На поле битвы наступило затишье. Но вот около 9 часов Петр двинул в атаку главные свои силы; шведы пошли навстречу, и начался жестокий бой. На левом фланге шведская пехота стала сильно теснить наши войска. Сам Петр бросился туда на помощь с батальоном и повел войска вперед. Пули осыпали его со всех сторон; одна пробила ему шляпу, другая ударила в большой крест на груди, третья прострелила седло. Карл тоже не щадил себя. В своей повозке ездил он по рядам. Вдруг пушечное ядро ударило в его коляску, и он упал на землю. Шведы, находившиеся вблизи, подумали, что король убит, и дрогнули. Огонь русской артиллерии и ружей был губителен; шведские четыре пушки не могли на него отвечать достаточно. Русская конница охватила оба шведские фланга. Шведы стали отступать в замешательстве. Карл приказал посадить себя на скрещенные пики и пытался остановить своих солдат. «Шведы! шведы!»—кричал он. Но шведы не слушали его и бежали повсюду в беспорядке. Они бросились в свой лагерь; но русские выбили их и оттуда. Шведы толпами бежали дальше, прочь из-под Полтавы. Победа была полная. 9234 шведских трупа лежали на поле и в лесу; 3000 пленников были отведены русскими в лагерь. У русских пало 1344 человека и 3300 были ранены.
Усталые и радостные царь, генералы и офицеры, после молебна, сели в палатке обедать. Раздавались тосты, гремели пушечные салюты. Петр вернул шведским генералам их шпаги и усадил их с собою за стол. Среди обеда он налил рюмку вина и сказал: «Я пью здоровье учителей моих в военном искусстве». — «Кого таким хорошим именем жаловать ваше величество изволите?» — спросил шведский фельдмаршал. «Вас, господ шведов», сказал Петр. — «По сему ваше величество мало благодарны к своим учителям, так худо заплатив им за учение».— Из пушек грянул салют в честь шведов.
Вечером Петр писал письмо в Петербург адмиралу графу Апраксину. Он извещал его о победе, а в конце приписал: «Ныне уже совершенно камень в основание С.-Петербурха положен с помощию Божиею». И в самом деле, плоды девятилетней борьбы были закреплены прочно: Россия твердой ногой стала при Балтийском море.
В.Сыроечковский.